Ангела за Трапезой.

Ангела за трапезой!

Совместные трапезы после литургии, так как и любые другие полезные приходские мероприятия, организовывать нужно и полезно, поскольку совместное времяпрепровождение способствует единению общины. Именно единение, сплочение общины и были основной целью агап в древности.

Христиане издревле относились к приему пищи не как к физиологическому акту (что имеет место сейчас в различного рода «забегаловках» типа «бистро»), а как к некоему духовному действу, центром которого является молитва и духовная беседа.

Такое отношение к трапезе идет от Христа и установленного Им таинства святого причастия. На Тайной Вечери Господь, преломляя хлеб, говорил Апостолам: «Примите, ядите…». Мы видим, что вкушение – один из наиглавнейших путей соединения с Богом. Поэтому потрясает до глубины души, когда некоторые молодые люди о вкушении обычной пищи говорят словами, которые здесь сегодня и повторять-то не хочется, есть в этих словах что-то скотоподобное, рогатое, сатанинское.

В Церкви существует такое понятие - трапезный храм. Такой храм есть, к примеру, в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. В таких храмах совершалась Божественная литургия и в специально отведенных местах храма накрывалась трапеза для братии. В наше время трапеза после литургии совершается не в храме, а в другом месте, например, в церковном доме.

Истинная культура трапезы сейчас сохранилась в монастырской жизни. Прием пищи начинается с молитвы – это обязательно и для монахов, и для мирян. За столом присутствует старший, который, осенив крестным знамением блюда, полагает начало трапезе.

Митрополит Антоний Сурожский удивительно сказал, что пища – это любовь Божия, ставшая съедобной.
Во время приема пищи учиненный из братьев чтец читает громко житие одного из угодников Божиих или какое-то святоотеческое поучение. Читает то, что благословлено. Святые отцы говорят, что пищу надо пережевывать с молитвой, чтобы польза была и телу, и душе.

Вкушение пищи – это молитва, и поэтому принято приветствие в трапезной, обращенное к кушающим: «Ангела за трапезой!». И ответ на приветствие: «Невидимо предстоит».
Но вот в руках старшего звонит колокольчик – сигнал к окончанию трапезы. Все встают и после молитвы и полученного благословения в молитвенном молчании расходятся для выполнения ранее полученных послушаний.

Огромное значение имеет и то, как приготовлена пища. Один из великих духовников Оптиной пустыни преподобный Никон Беляев на страницах своего дневника описал случай, рассказанный ему его духовным отцом преподобным Варсонофием. Случай этот произошел в Казани на трапезе после литургии у тамошнего архиерея, архиепископа Афанасия, уже пожилого человека, отличавшегося удивительным хлебосольством. Очень любил владыка Афанасий собирать своих духовных чад на трапезы, в ходе которых велись духовные беседы и разъяснялись различные вопросы духовной жизни. Повар у владыки был отменный и отличался особым искусством в приготовлении рыбы.

И вот однажды молодой послушник поставил на стол перед владыкой то, что все уже ждали – большой поднос, на котором покоилась особым образом, приготовленная щука. То, что произошло вскоре, повергло в недоумение всех присутствовавших. Вместо традиционных слов благословения, сопровождающихся крестным знамением, все услышали, как владыка, обращаясь к послушнику, принесшему щуку, сказал: «Убери ее и выкинь, а затем вели приготовить другую, и повара позови».

Всех это озадачило, так как владыка пригласил отведать именно эту особо приготовленную щуку.
Но вот в трапезную вошел повар, и все обратили внимание на то, что один из пальцев левой руки его забинтован, а сквозь бинт проступает алая кровь.
«Дорогой, - обратился преосвященный Афанасий к повару, - что у тебя с пальцем?» «Простите, владыко, рыбу чистил и порезал…» «Я это понимаю, - сказал владыка, - а что ты сказал при этом?» Повар заплакал: «Не гневайся, владыко, но я сказал: «Будь ты…» Плохо сказал…» Все поняли, что повар над рыбой произнес слова проклятия.

То, что открыто святым, не открыто нам, грешным. Святитель Афанасий, безусловно, свят и, пребывая в Духе Святом, он каким-то необъяснимым для грешного ума чувством ощутил отсутствие благодати на этом блюде и уже не мог его вкушать. А то, что ты сам не ешь, как ты будешь предлагать кому-то… Хотя от вкушения этого блюда никто бы не отравился.

Каждый, кто хоть однажды вкушал в монастыре или при приходском храме за трапезой, знает, что самые обычные блюда кажутся какими-то особенными. Помню, как на трапезе в одном монастыре я с удивлением наблюдал, как мои ребята (я приехал в монастырь с детьми) с восторгом ели черный хлеб (почему-то немного подслащенный вареной сгущенкой) с квашеной капустой.

Преподобный Никон о монастырской трапезе в Оптиной пустыни пишет в своем дневнике: « В миру, в богатых домах, в самых дорогих кушаньях нет того вкуса, который мы ощущаем в наших кислых щах: там все делается без молитвы, с руганью и проклятьями, а у нас в монастыре с молитвой и благословением».

Молитва и благословение – это то, что и делает трапезу собственно христианской. Уже святые апостолы на братской трапезе особым образом обращались к Богоматери. И в комнате, где происходит трапеза, обязательно должна пребывать икона. Беда в том, что трапезы наши часто напоминают обильные языческие возлияния. Вовсе не означает все выше сказанное, что за семейным столом должна царить монашеская дисциплина. Совместная семейная трапеза в непринужденной беседе – это то, что укрепляет семейные устои. Умная шутка, к месту рассказанная история никому не повредят.

Христос своим пришествием освятил брачную трапезу в Канне Галилейской, и более того – когда кончилось вино на этом пире, то по просьбе Своей Матери превратил воду в вино. Конечно же, на этой трапезе люди веселились (естественно, разумно), и пели песни, и Христос участововал в общем весели, ведь Он сидел за общим столом.
Да нам, Господи, радости в наших домах, но при этом будем стараться соблюсти меру христианского благочестия – «Ангела за трапезой!».